Северная стена Cime Grande di Lavaredo свободным лазаньем

Маршрут  «Comici» на Cime Grande di Lavaredo,
5.10c, UIAA VII all free climbing, ED

Команда не брала с собой снаряжение для ИТО, так как подобный стиль восхождений в Европе не приветствуется. Кошки также не брали в целях экономии веса, чтобы второй участник мог лезть, а не жумарить.

На всем маршруте очень много старых крючьев, но они представляют собой, скорее, историческую, чем страховочную ценность. Многие из них похоже были забиты еще самим Комичи. Поэтому для страховки использовали свои фрэнды и стопера.

На случай возможной аварийной ночевки на стене было взято необходимое минимальное снаряжение — маленькая горелка, вода, перекус, надувной коврик, накидка и теплые вещи.

Cima Piccola, Spigolo Giallo, 5.9 (YDS), UIAA VI

Следующим маршрутом по плану был «Желтый кант» на Чиму Пикколу. Вертикальная линия по южному канту, возносящейся в небо стелы Античимы, напоминающей некий фаллический символ. Напряженное силовое мужское лазание по внутренним углам с нависаниями чередовалось с приятным медитативным грациозным и воздушным женским лазанием.

Северная стена Cime Grande di Lavaredо, 5.10c, UIAA VII all free climbing, ED

Каждый раз, с самого первого дня, пользуясь любой возможностью съездить под Тре Чиме, мы с Катюхой медитировали на северную стену Чиме Гранде, пытаясь раскачать в себе до предела мотивацию и  некую внутреннюю агрессию. Стена психологически давила, не верилось, что мы сможем ее пройти.

Иду в Мизурину в «Лаваредо Спорт» к Джованни, нашему незаменимому консультанту по всем вопросам, который 40 лет проработал гидом и знает район как свои пять пальцев. Спрашиваю у него прогноз погоды. Он смотрит в интернете и говорит, что завтра будет очень холодно, ночью мороз до -3, облачность, но дождя не будет, а вот послезавтра будет дождь и дальше погода вообще сильно испортится.

Значит завтра или никогда.

Говорю Джанни, что мы собираемся на Комичи, спрашиваю у него совета, можно ли выходить завтра. Он отвечает, что будет very cold, но все ОК, что он бы пошел. А вот послезавтра уже не ОК.

Ну что ж, благословение местного гуру получено. Но что такое very cold в знойных итальянских Альпах мы позже оценили, как знатоки оценивают старое выдержанное вино.

Просыпаемся утром. Завтракаем нашим любимым сыром, самым тухлым  из имеющегося в магазине тухляка с зеленой плесенью вперемежку с какой-то слизью, который никто кроме нас больше не ел. Зато на этом сыре можно весь день пахать, как на энергетике.

Во время завтрака взгляд случайно падает на мусорные мешки и в голову приходит дурацкая мысль: «Может стоит взять парочку на случай дождя?». Прогноз прогнозом, но небо выглядит не радостно. А в эти мешки можно залезть целиком, как в бивакзаки и в них будет сухо и комфортно, как помидорам в парнике.
Молча отматываю от рулона два мешка, складываю их аккуратно, но тут понимаю, что эти черные плотные мусорные мешки очень сильно напоминают те, что для транспортировки трупов, и, дабы не искушать судьбу, кладу их обратно на столик.
Вся сцена проходит в немом молчании, как и все наши утренние сборы и завтраки. Но, как выяснилось дня через два в каком-то разговоре, оказывается Катя в этот момент с интересом наблюдала, но так и не спросила, что это были за манипуляции с мусорными мешками. Вот это самое ценное у напарников — когда нет лишних слов и глупых вопросов.

Эта сцена лучше всяких описаний характеризует наше взаимодействие на маршруте. Нет лишних слов, глупых вопросов, ненужных советов, каждая просто молча делает свою работу. Даже, когда бывало тяжело или страшно, достаточно было пары слов или иногда просто взгляда в глаза, взгляда в котором все сказано, взгляда после которого понимаешь, что такое настоящая сванская страховка.

После первых двух веревок Катюха случайно улезла не туда, и мне пришлось закачиваться косым дюльфером обратно, фактически заИТОшивая через промежуточную точку. Посмотрев на то, что с этой станции веревка еще достает до огромной нижней полки, появилось очень сильное искушение свалить вниз пока еще возможно, так как дальше из-за сильного общего нависания стены сдюльферять с маршрута проблематично.

— Ты как? Лезем дальше или нет? — в моем вопросе невысказанный намек на то, что я готова отказаться от маршрута.
— Все в порядке. Лезем, конечно, — в ее ответе такой же полунамек напоминающий, что мы не простим себе это бегство.

Дальше путей отступления больше не было, поэтому все сразу стало значительно проще. Когда делаешь шаг, за которым нет пути назад, то все мысли, сомнения исчезают и остается только двигаться вперед.

Не было больше приятной болтовни на станциях. Не было игры в «женский стиль» и женственность. Не было мыслей, как красивее поставить ножку, накатить и сделать выход. Исчезло все. Остались только мы, стена, и здесь и сейчас.
Под конец остался только контроль друг за другом — кто, куда и что вщелкивает на станции. И еще стискивание зубов от холода и боли в пальцах.

Мозг мобилизовался максимально на одну задачу — успеть пролезть стену засветло. Не было ни моральных сил, ни желания повисеть на станции и впечатлиться захватывающим зрелищем простирающегося со всех сторон пространства огромных отвесных стен — нависающих справа и слева и уходящих глубоко вниз и далеко вверх. Только краткий секундный взгляд по сторонам, мозг сделал стоп-кадр, сфотографировал картинку, чтобы потом уже внизу, в безопасности, когда не надо будет никуда спешить, вывести эту картинку на внутренний экран и позволить себе насладиться сполна головокружительными кадрами.

В тот день я ни разу не взглянула на часы, как обычно делаю на маршруте, чтобы расчитывать время. Хотя так и подмывало иногда взглянуть на них, особенно когда солнце стало пробиваться сквозь темные тучи, которые весь день висели над нашими головами, усиливая мрачную атмосферу нависающих с обеих сторон стен Чимы Гранде и Чимы Овест. Солнце с нашей стороны стены говорило о том, что уже скоро вечер.
Но часы нам помочь ничем не могли. Расчитывай время, не расчитывай — назад пути нет. Поэтому нервничать лишний раз, глядя на время и расчитывая хватит его или нет, не было смысла, да и собственно самого времени на эти подсчеты тоже не было.
Особенно после того, как пройдя семь ключевых веревок, мы вылезли на якобы «простую» часть маршрута, которую как расчитывали, полезем уже быстрее, Но тут поняли, что быстрее совсем не получится, а получится дольше. Потому что дальше четверочные и пятерочные скалы оказались залиты натечным льдом. А  Катюхин «красноярский последний шанс» — скальные фифы — остались лежать в палатке. Потому что в Европе с железяками по скалам лазать не комильфо. Ну и еще наша концепция и идея заключались  в том, чтобы пройти свободнам лазаньем. Чистота стиля и все такое.

В общем после ключа началось настоящее фигурное катание, только это «фигурное катание» было в скальных туфлях по вертикальным стенам.

А под конец Комичи решил ухватить нас за … короче проверить есть ли они у девушек. Только мы уже начали было расслабляться при мысли, что осталась всего одна веревка до указанного в описании «щекотливого траверса по стоперам над потолком», где в последний раз предстояло серьезно напрячься, а дальше еще одна несложная веревка и мы на главной террасе Лаваредо. И тут вдруг уперлись в черный узкий внутренний угол с карнизом, гладкие стены которого с обеих сторон были полностью залиты ровным слоем натечного льда.
— Нам точно сюда?
— М-м-м… — заглядываю за угол и осматриваю окружающие стены справа и тот самый большой 28-ми метровый потолок, над которым проходит траверс, слева, — ну-у-у… других вариантов похоже больше нет.
И собственно других вариантов у нас не было вообще никаких — ни в право, ни влево не обойти, да и вниз уже не уйти. Поэтому пришлось пролезть. Как? А Бог знает. Молча. Вернее не совсем молча. Но это уже за кадром.

А дальше остался тот самый «щекотливый» траверс, который после щекотливого «фигурного катания» покзался вовсе даже не щекотливым, а, о счастье! — лазанье по сухим полочкам и зацепкам.

И вот оно, ни с чем не сравнимое, чувство свободы, когда мы, наконец, вылезли на главную террасу Лаваредо, когда мы вырвались из этой западни в которой не было выбора, а был только один путь — наверх.
И сразу все моральное напряжение, не отпускавшее 12 часов, спало. Появилась непередаваемая легкость и облегчение. Можно было надеть ботинки, не опасаясь, что они куда-нибудь улетят в пропасть. Можно было посмотреть на часы. Можно было наконец попытаться позвонить и сказать, что у нас все в порядке. До этого на стене даже не возникало мысли и не было времени, чтобы достать телефон или рацию.

Еще час уходит на путь по терассе. Она хоть и широкая, но покатая, а на ней обледенелая сыпуха и жесткий фирн, а у нас эффект моральной расслабухи после «выхода на свободу», поэтому, понимая, что при таком раскладе легко сделать неосторожное движение, идем одновременно с промежуточной страховкой. Заворачиваем за угол на западную часть терассы.
Здесь нас сказочно порадовало закатное солнце, появившись во всей красе на ставшем, наконец, очищаться от мрачных туч небе. Будто тучи нарочно ждали, когда мы пролезем стену, и висели весь день плотной темной завесой, добавляя мрачноватости окружающей нас картине и заставляя нервничать, что в любой момент они разразятся дождем и грозой.

Смотрим на часы, уже половина восьмого вечера, значит засветло мы уже не спустимся. Да и спуск мы не знаем. В отличие от логичных спусков прямо по вертикали дюльферами с Торре Пройса и Чимы Пиколы, спуск с Чимы Гранде идет по южным кулуарам и «огородам». И если не сходить заранее спусковой маршрут снизу вверх, а мы этого не сделали, то ориентироваться проблематично.

Дальше начинаются поиски нужного кулуара, которых оказалось четыре и все с огромными турами по бокам, сложенными из камней. Почти час уходит на поиски дюльферного кольца, которое должно быть по рассказам. За оставшиеся полчаса светового времени успеваем сдюльферять три дюльфера до конца кулуара. Пока Катюха съезжает, ловлю последние оставшиеся светлые минуты, чтобы приспуститься вниз по полкам и найти дальше нужный желоб. Как раз хватает сумеречного времени, чтобы его найти, и дальше уже начинаем спускаться в темноте.